Однако не следует думать, что с появлением Владимира Федорова проблем у нас убавилось. Как раз наоборот! Этот бородатый верзила гене­рировал идеи одна фантастичнее другой, и слышать не хотел ни о сроках, ни о средствах, ни о каких-либо компромиссах. Хотя надо отдать должное, он же и находил способы их воплощения. Другое дело - какой ценой! Сколь­ко раз, бывало, обходили мы с ним предприятия, со сколькими мастерами, технологами, рабочими вели переговоры, доказывали, спорили, объясняя, что именно нам нужно изготовить. В ответ часто слышали: это выполнить невозможно! Тогда Владимир, засучив рукава, сам вставал к станку и соб-ственноручно показывал, как это надо делать. Рабочие уважительно кива­ли, соглашались, а я в такие моменты прощала ему всю нервотрепку, кото­рую вносил он своим беспокойным характером в нашу, и без того неспо­койную, жизнь. Действительно, оно того стоило! И сам Гайдамака, будто не замечал, как постепенно макетчик-дизайнер Федоров, несомненно, спо­собный, но работавший ранее на вторых ролях добросовестным исполните­лем чужих замыслов, а теперь, спустя год после начала работ в Житомире, привлеченный Гай дама кой к сотрудничеству, - все больше вносил в офор­мление экспозиции своих задумок и всё меньше оставлял от первоначаль­ного замысла. Так появились в зале подвесные озвученные кресла для по­сетителей, - только мне да еще, пожалуй, самому Федорову известно, чего стоило их изготовить! Так был заново переделан вход в зал, создан ориги­нальный вестибюль, обшитый алюминиевым профилем, касса-гардероб в виде кабины космического корабля, зеркальная стена заменила дубовую обшивку и сразу словно раздвинула тесное помещение. Но главный сюрп­риз был впереди.